- Рассел... Расс..., - сквозь туман тьмы трепещет голос
Брауни.
Я попытался открыть глаза, но послушался меня только один. Другой
опух.
- Да? - хриплю я, на дюйм-два приподнимая голову с грязного
пола.
Уголки губ болят, когда корки спекшийся крови трескаются.
- Я... только хотела удостовериться, - шепчет она.
Когда она немного сдвигается, где-то в другом конце комнаты
раздается лязг цепей, которыми она прикована к стене.
Мое тело так сильно дрожит, что я удивлен тем, что ей нужно
убедиться, что я жив. На самом деле, это не так уж и плохо. Моя голова болит,
но это только часть того, что я действительно чувствую в данный момент. Он
сломал несколько позвонков в верхней части моей спины. В данный момент, я не
чувствую не моих рук, не то, что ниже них, пока мой позвоночник не излечится, но,
когда это произойдет, я окажусь в мире боли. Он отрезал от меня куски и поедал
их, встав прямо передо мной. Кода он сделал в первый раз, я не смог сдержать
крик ужаса от того, что он делает. Теперь я знаю, что мои ткани могут
регенерироваться, а также кости и плоть... так что я стараюсь блокировать
картинки того, как он стоит и перемалывает мои кости. Но чем дольше это
продолжается, тем больше я начинаю наслаждаться этой болью. Боль - еще не самое худшее, хотя это тоже
достаточно хреново. Самая худшая часть - это страх... интересно, что этот урод
собирается делать дальше, и когда. Ожидание его прихода намного хуже, чем,
когда он приходит и забирает не меня, а Брауни, я едва могу справиться с этим
страхом..., а когда он возвращает ее сломанной и разорванной, я просто схожу с
ума.
Я так думаю, у меня есть еще один шанс из-за моей души, о
которой все так много говорят,- я возможно попаду в Рай. С Брауни этот вариант
не пройдет. Если он ее убьет - она просто умрет. Об этом даже думать сейчас
сложно. Я даже не знаю, сколько мы здесь уже находимся. Там, где мы находимся,
нет никакого света - это подвал какой-то церкви. Я знаю, что это церковь,
потому что он тащил нас мимо скамей к алтарю в окружении религиозных идолов. На
этом алтаре он мучает нас с Брауни, и все что я вижу, пока лежу в лужке свой
крови и кишок, это арка со шпилями над моей головой.
Ифрит продолжает пытаться вывернуть меня на изнанку, чтобы
посмотреть из чего я сделан, чтобы оценить кто я. С одной стороны, меня это
смущает, с другой, злит. Единственное, что я знаю наверняка, это то, что он
хочет ее. Ему срочно необходима Эви, я прямо чувствую это, и я не знаю, как долго
еще я смогу это от нее скрывать.
- Прости, Рассел, - с другого конца комнаты шепчет Брауни. -
Я никогда не предвидела его приход… я должна была предвидеть.
Я вижу только ее платиновые волосы. В темном подвале при
отсутствии света, они выглядят просто белыми. Она сидит на полу, спиной к стене
прижимая ноги к груди.
- Тшш, - удается прошептать мне, - думаю, он начинает мне
нравиться. В этот раз он меня не сжег. - Я слышу вздох Брауни и знаю, что она
снова плачет. - Шшш Брауни..., - мягко говорю я, - это не твоя вина. Это я
виноват. Рано или поздно мне бы все равно что-нибудь сделали. Прости, мне жаль,
что у тебя из-за меня тоже возникли проблемы. Я думал, это будет Gancanagh или
один из Падших, или может быть один из Доминионов.
- Нет. У нас должно было быть все хорошо. Буквально день или
два и мы были бы уже дома, - говорит она, и я могу точно сказать, что она снова
себя казнит. - Знаешь Рассел, это как быть похищенным городской легендой. Я
слышала об Ифрите, они есть везде - почти вымерли, не помню, чтобы я видела,
хотя бы одного, - шепчет она.
- Брауни, я не думаю, что это было случайностью, - мягко
говорю я, - Думаю, ему нужна была Эви, но вместо этого, он нашел нас.
- Да, думаю, ты прав, - отвечает она.
- Ты близко? - пытаясь быть загадочным, спрашиваю ее я.
До того, как в последний раз Ифрит пришел и забрал меня, мы
с Брауни пытались вытащить наши конечности из стальных манжетов. Она подумала,
что после последнего раза, когда я проверял, она смогла ослабить манжеты.
- Нет. Они заколдованы… темная магия - чувствую, как они
движутся по моей коже. От этого моя плоть двигается, - говорит она.
Я точно знаю, что она имеет ввиду. Кода на мне цепи, я тоже
это чувствую. Словно они не металлические, а живые змеи, которые ползают по
мне. В этой дыре, это просто еще один слой страха.
Когда в этот раз Ифрит потащил меня сюда, он даже не
потрудился сковать меня. Он знает, что после того, как он сделает это со мной,
я не смогу некоторое время двигаться. Я поднимаю голову и вижу, как снова
заскрипел металл и крылья Брауни поднимают ее с земли, и она изо всех сил
пытается вытащить цепи из стены, но они не сдвигаются ни на дюйм. Через
несколько минут она с тяжелым стуком падает на пол.
- Ты больше не получал сообщений? - пыхтя от натуги
спрашивает Брауни.
- Нет, - касаясь еще не восстановленного зуба, и выплевывая
кровь изо рта, бормочу я. Он заменяет тот, который был просто выбит. - Я
надеюсь, что больше Рыжик ничего не пришлет, - добавляю я, чувствуя, как часть
моего сознания, исцеляется музыкой.
Теперь я чувствую свои руки, и это действительно отстой. Я
пытаюсь двигать своей поврежденной рукой, но вздрагиваю, когда понимаю, что мои
костяшки на левой руке по-прежнему раздроблены, поэтому я двигаю правой.
- У тебя там случайно нет аспирина? - пытаясь поднять
настроения, спрашиваю я.
- Да, я спрятала его от тебя. У меня есть швейцарский
шоколад, который ты так любишь. Излечивайся быстрее, и я дам тебе немного, - с
поддельной легкостью говорит Брауни.
- Это был хороший шоколад..., - говорю я, вспомнив, как я
собирался принести немного Рыжику, но это было первое, что нам дали съесть,
после того, как мы очнулись здесь, прикованные к стене. - Ты хоть знаешь, что я
предпочитаю, - спрашиваю я Брауни.
- Нет, - отвечает она.
- Гритс - моя мама делает их с молоком вместо воды, и еще
она добавляла туда масло... - не ту маргариновую подделку с солью,
действительно настоящее масло. Моя сестра Мелани любит их с добавлением
кленового сиропа. Она действительно любит их в сладком виде, а Скарлет и я
любим их с маслом и солью, - думая о моей семье, говорю я.
- Я помню... мне нравится, когда на моей тарелке они
смешиваются с яйцами, - с волнением в голосе, говорит она.
-Да, это тоже вкусно, - спокойно добавляю я.
По моему носу скатывается слеза. Я стискиваю зубы, потому
что сейчас не могу себе позволить плакать. Я не могу пошевелить руками чтобы
вытереть слезы, но от желания заплакать, словно маленькая девочка, мое горло
сжимается в конвульсиях. Я так голоден, что в эту минуту я могу сесть все...
все что угодно, но в следующую секунду меня так тошнит, что я думаю, что не
смогу больше есть.
- Брауни, почему это происходит? - спрашиваю я, чувствуя
себя сломленным и слабым, словно я могу заплакать в любую минуту, и я знаю, что
если я это сделаю, то уже не смогу остановиться.
- Я не знаю... думаю, ты старше меня - я уверена. Я
надеялась - ты знаешь почему, - тихо говорит она.
- Я старше тебя? - глядя в ее направлении, спрашиваю я,
слыша сарказм в своем голосе. По ее собственной оценке, ей тысячи лет.
- О, Рассел, это не вопрос, - отвечает она, ее крылья
вибрируют, когда пытается найти на полу более удобную позицию. - Твоя душа
старше Моисея, прости за клише... я имею ввиду старше.
- Откуда я знаю, что это так? - поддразнивая ее, спрашиваю
я. - Мы встречались раньше? До этого?
- Я так не думаю, - медленно отвечает она. - Я уверена, я бы
тебя запомнила. Ты настоящий герой.
- Я имею ввиду - ты ведь никогда не пожинала мою душу? -
спрашиваю я, все еще чувствуя странность в том, что она была Жнецом, и ничего
не знала о Рае.
Хотя она ничего мне не говорит. Я пытался вытянуть из нее
информацию, но все, что она мне говорит, это то, что, если я когда-нибудь
покину свое тело, она договориться об этом без каких-либо проблем. Она хочет
убедиться, что я попаду в Рай.
- Нет... и я не думаю, что когда-нибудь встречала тебя в
Раю, - говорит она. - Нет, ты старше меня и очень... ты элита. Позволь мне
кое-что у тебя спросить. Как много имен у тебя было?
- В точку, Брауни, - вздыхая, говорю я. - Их так много, что
я не могу все их припомнить.
- Хорошо, теперь вспоминай дальше. Ты можешь вспомнить время,
когда у тебя не было имени. Время - когда еще не было времени - еще до начала
времен? - спрашивает она.
Волосы на моих руках встают дыбом. Мое сердце тяжело
колотится в груди, я боюсь, что оно разорвется, когда я вижу проблески вещей,
которые никогда раньше не видел этими глазами - глазами Рассела - вещи, которые
я хочу вернуть, то, чего сейчас у меня нет - темные, черные крылья.
- Что... где? - ошарашено спрашиваю ее я. В один миг я теряю
нить воспоминаний, словно кто-то выключил свет.
- Рассел, твоя душа очень древняя, - с улыбкой в голосе
говорит она, которая возникла у нее первый раз за то время что мы здесь.
Мы на некоторое время замолчали, и я думаю о всех тех вещах,
которые помню. Во мне вспыхивает гнев, а горло конвульсивно и болезненно
сжимается.
- Нет, я не знаю почему мы здесь, но чего я действительно не
понимаю, так это почему они держат нас здесь, внизу, - мягко говорю я.
- Рассел, я сомневаюсь, что они знают, где мы находимся, а
даже если и знают, у них нет магии чтобы одолеть его. Они должны нам помочь, -
шепчет Брауни.
- Брауни, я не могу говорить за Рида и Зи. Они должны
заботится о Булочке и Эви. Сейчас я говорю о них, - говорю я, стиснув зубы и
указывая указательным пальцем наверх.
- О, - печально говорит она. - Я не знаю, почему мы здесь, в
этом месте, в таких обстоятельствах. Ты знаешь, когда ты был ребенком в одной
из многих, многих своих жизней, ты играл в домино? - серьезно спрашивает она
меня.
- Это факт, в этой жизни я играл в них.
Потом я снова слышу мелодию, а потом жгучую боль, потому что
мой позвоночник все еще заживает. Я чувствую, что есть еще несколько ребер, которые
раздробили руки Ифрита.
- Ты в порядке? - с паникой в голосе спрашивает Брауни.
Пока я борюсь с болью, мое лицо покрывается потом.
- Да - домино, - шиплю я, стараясь подумать еще о чем-нибудь
кроме своей агонии.
- Хорошо, - дрожащим голосом говорит она, - при постройке
ряда домино, ты должен правильно их расположить, таким образом, когда ты
сбиваешь, она падает и сбивает следующую в ряду, - в спешке объясняет она.
- Да, - удалось сказать мне, чтобы она поняла, что я ее все
еще слушаю.
- Не выстроив весь порядок, ты не сможешь дотянуться до
последнего, последнего домино, - говорит она. - Ты это знаешь?
- Да, - понимая, о чем она говорит, отвечаю я. - Думаешь, за
этим последует что-то еще? - спрашиваю
я.
- Что-то большее?
- Что-то огромное. Я это знаю, Рассел, - шепчет она,
оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что за спиной не стоит Ифрит. Никого
не увидев, она быстро продолжает: - Я никогда не думала, что буду участвовать в
такой миссии - с кем-то вроде тебя, я даже не представляла себе такого как ты.
Я просто Жнец - нас никогда не просили выполнять такую работу - это область
Серафимов, и работа душ, которые собираются в Его присутствии.
- Тогда я должен поговорить с твоим начальством, потому что
мне кажется, тебе должны заплатить за сверхурочную работу, - кисло отвечаю я.
- Нет, ты не понимаешь. Для меня это честь - большая
ответственность, помочь тебе в твоей миссии. Мне просто страшно, но я знаю, что
у меня очень важная роль - более важная, чем когда-то у меня была и я...., -
она приглушает свои эмоции.
- А ты уверена, что я древний? Потому что я чувствую, что по
сравнению с тобой, я ничего не знаю, - бормочу я, чувствуя благодарность за то,
что она здесь, и одновременно, чувствуя вину за это.
- Расс, ты супер древний, - говорит она, и я практически
слышу по ее тону, как она закатывает глаза. - Ты старше Джоржа Гамильтона.
- Уфф, Брауни, это отвратительно. Теперь ты высмеиваешь
меня, - морща нос, говорю я, но чувствуя облегчение от того, что это существо
на верху еще не избило ее умную задницу.
- Не вредничай Расс, твой возраст скорее внушает страх. Держу
пари, когда ты умрешь, за тобой не придут Жнецы. Я уверена, твою душу заберет
либо Главный, либо Херувимы, - говорит она, и по благоговейному тону, которым
она это говорит, могу сказать, что она очень много об этом думает.
- Надеюсь, они знают, что, если придут за мной, я собираюсь
получить всю информацию про карму этого Ифрита. Если они собираются оставить
нас здесь, тогда, пусть лучше позволят мне совершить какую-нибудь
апокалиптическую месть, - отвечаю я, пытаясь отмахнуться от того факта, что
Брауни думает, что у меня какая-то святая душа. А я просто злюсь и хочу
возмездия. - Пока я не получу шанс
надрать ему задницу, я не хочу умирать.
- Не могу сказать, что удивлена - ты наполовину Серафим, и у
тебя должны быть высокие шансы, когда черта будет пересечена, - говорит Брауни -
Вы ребята, не особо хорошо сражаетесь, а если бы вы полностью эволюционировали,
у меня были бы серьезные сомнения в шансах Ифрита. Я не хочу умирать. Я хочу
того, что у меня пока не было возможности найти, - говорит Брауни, подтягивая
колени к груди и ложа на них подбородок.
- Что? - слушая звук ее спокойного дыхания, спрашиваю я.
- Ничего, - пожимает она плечами, одаривая меня печальной
улыбкой.
- Брауни, за все то время, что я тебя знаю, ты никогда мне
не говорила, что ты чего-то хочешь - разве что убить Каппу. Ты не можешь
оставить меня вот так, в подвешенном состоянии, - отвечаю я.
- Обещай, что не будешь смеяться, - не глядя на меня,
говорит она.
- Я почти уверен, что в ближайшее время, я не смогу
смеяться, - отвечаю я.
В подтверждение правдивости моего заявления, она тихо
хрюкает.
- Прости, ты прав, - соглашается она.
- Чего ты хочешь? - снова спрашиваю ее я.
- Быть любимой, - словно признаваясь в преступлении говорит
она.
- Зачем? - спрашиваю я, подумав о том насколько это
выматывает, особенно если любить того, кто не любят тебя в ответ. Или даже если
они это делают, то не любят тебя так, как ты этого хочешь, или как любишь их
ты.
- Потому что я видела, что может сделать любовь - она
заставляет делать то, что ты возможно никогда раньше не делал. Это делает тебя сильнее,
- скромно говорит она.
- Нет, ты ошибаешься - это делает тебя слабой и уязвимой. Это
делает нас всех дураками, - противоречу ей я.
- Бред, - отвечает мне она. - Это делает нас сильными. Я
наблюдала за тем, как ты спускался в эту дыру, чтобы спасти Эви от Gancanagh. Не
говори мне, что ты мог бы это сделать без любви.
Через меня проходит дрожь страха, когда я вспоминаю этот
кошмар. Бреннус все еще там. Он все еще жаждет Рыжика. Зефир рассказал мне, что
он напал на них в штабе. Мы с Брауни успели уйти на несколько миль вперед от
холодных, вонючих ублюдков, но это было очень сложно. Мы заметили пару из них
под Киевом, прямо перед тем, как столкнулись с Ифритом - убийцей ангелов.
- Брауни, просто, когда влюбишься, убедись, что твоя любовь
будет взаимной, - советую я.
- Зачем это? - спрашивает она меня.
- Хреново, если это не взаимно, - отвечаю я, чувствуя под
щекой холодную змею.
- Просто быть любимой - это уже подарок, - наивно говорит
она. - Чтобы найти того, кого ты считаешь идеальным - даже если он не является
таковым.
- Брауни, а что если тот, кого ты полюбишь - не полюбит тебя
в ответ? - спрашиваю я. - И все, что ты говоришь этому человеку, ему совершенно
не важно? И где бы он не был, он никогда не думает о тебе?
- Рассел, я знаю, что мы говорим не из личного, потому что я
знаю, что она любит тебя, - отвечает Брауни. - И тебе повезло, что ты можешь любить
так, как ты это делаешь. Попробуй жить без способности любить... или по крайней
мере любить так, как ты это делаешь. Я знаю, что такие эмоции в большинстве
своем изысканы. Я только начала любить, и это удивительно. Так же, как я люблю
тебя - ты моя семья. Я сделаю все, чтобы тебя защитить, и это подарок.
Она замолкает, а я опускаю голову думая обо всем что произошло.
Подняв голову, я протягиваю руку, на дюйм или два, придвигаясь к той стене где
прикована Брауни. Я чувствую, как один из моих пальцев искривляется под
неправильным углом, но я это игнорирую.
- Что ты делаешь? - с беспокойством спрашивает Брауни.
- Я продвигаюсь сюда, - с шипением отвечаю я, потому эта
боль заставляет меня потеть.
- А как же наш психованный друг? Он не любит, когда мы
двигаемся, - со страхом в голосе шепчет она.
- И что же он сделает? Изобьет меня? - саркастически спрашиваю
ее я. - Брауни, он не приковал меня… он забыл.
- Рассел, ты должен выбраться отсюда! Ты можешь идти? - надеждой в голосе спрашивает она.
- Еще нет, - отвечаю я, вообще не чувствуя нижнюю часть
своего тела.
- Он убьет тебя, - шепчет Брауни. - Тебе нужно идти к
лестнице, - говорит она, пытаясь перенаправить меня в другую сторону.
- Не думаю, что у него в планах убивать меня - еще не время.
Ему нужна Рыжик, и он не собирается убивать меня, пока не получит ее, -
продолжая двигаться к ней, говорю я.
- Рассел, позволь мне рассказать тебе кое-что о зле, -
говорит Брауни, подползая ко мне так близко, как ей позволяют цепи. - Зло не знает,
когда ему остановиться. Он ест сам себя, пока ничего не остается. Он желает ее,
но себя уже не контролирует - но все же, он должен быть осторожен, потому что
он один. Но он не осторожен. С тех пор как Эви послала ему свой клон, он просто
выжил из ума. Я не знаю, что она ему сказала, но тех пор его потребность в ней
возросла в геометрической прогрессии.
- Ей не нужно было ничего говорить, - отвечаю я, протягивая
руку и продвигаясь еще на несколько сантиметров. - Он просто должен был увидеть
ее и.…, - я изо всех сил зажмурился от боли. - Я помогу тебе натянуть твои
цепи. Если мы сможем вытащить из стены, ты вытащить меня отсюда.
- Позже, тебе нужно будет объяснить, как ты делаешь то, как
вы с Эви делаете то, что делаете. Как ты смог разделить себя на две части?
- Я не знаю, как это работает. Я просто подумал, что после
того, как ко мне в первый раз пришел ее клон, я тоже смогу это сделать, это
было похоже на то, как будто она включила свет, а потом я подумал, что и у меня
это получиться, - прошептал я свое объяснение.
- Рассел, когда ты это делаешь, это просто удивительно, -
восхищенно говорит Брауни. Знаю, она просто пыталась отвлечь меня от боли. -
Словно кто-то вытащил из тебя твое отражение, или что-то типа того.
То, что ты прислал мне, было… своевременно. Я чувствовала, что
вообще не собиралась это делать. Ты помог мне, - говорит она.
Я послал Брауни сообщение, когда она была у Ифрита, сообщая,
что Рыжик прислала мне еще одно сообщение. Рыжик пыталась найти нас.
- Когда я это сделал, было похоже на то, будто его кто-то запихнул
в бочку и сбросил вниз с холма, - объясняю я.
Из меня вырывается стон боли.
- Ты в порядке? - с надрывом говорит она.
- Ну, мне больно, - честно отвечаю я, пытаясь не хрипеть, но
я равно слышу это в своем голосе.
- Ладно, тащи сюда свою задницу, давай сделаем это, - шепчет
она, протягивая ко мне руки
- Идем, парень, время тикает, - говорит она, прекрасна
копируя голос моей мамы, даря мне тот стимул, в котором я так нуждаюсь.
Я тяну руки. Когда я преодолеваю последний дюйм, Брауни
тянет ко мне пальцы и сцепляет их с моими, а затем без особых усилий берет меня
на руки. Она оборачивает их вокруг моих плеч, прижимает меня к себе прижавшись
щекой к моим волосам.
- Рассел, ты такой крутой. Хорошая работа! Как мы это
сделаем? - спрашивает она, слегка поглаживая пальцами перья моих крыльев.
Я делаю глубокий вздох, и говорю:
- Мой папа всегда говорит, что лучший путь от чего-то, это
пройти через это. Думаю, мы никогда не сможем справится с этими наручниками, но
эта стена так и прости, чтобы я ушел.
- Ок, - говорит Брауни, разворачивая меня к стене и
закрепляя на ней ноги.
Я прижимаюсь к ней спиной, и обертываю цепь вокруг запястья
и предплечья.
- Скажи когда, - шепчет она мне в ухо.
- На счет три, - ей на ухо, шепчу я. - Раз, два, три...
Мы синхронно со всей силы дергаем за цепи. Под нашим
давлением стена напрягается и трескается, что заставляет мое сердце биться
быстрее, как было, когда я в седьмом классе поцеловал Элис Прэстон. Наблюдая за
трещинами на стене, чувствую, как Брауни прижимается ко мне, и ее надежда
передается мне.
- Снова? - быстро спрашивает она.
- Черт возьми, да! - шепчу в ответ я.
Прижимаясь к ней, мы тянем еще несколько раз, сумев вытащить
из камня несколько звений цепи. С последним рывком цепи нам поддаются и сворачиваются
вокруг нас на полу. Я кашляю от фонтана пыли, а потом, когда Брауни начинает
что-то говорить, я прижимаю палец к губам. Мое сердце снова начинает колотится,
потому что шум от рушившихся стен, может разбудить даже мертвецов.
Прислушиваясь, я не слышу сверху ни каких звуков. Может быть,
монстр куда-то вышел. Не думаю, что он остается наверху, но, когда он приходит
нас мучить, он приходит из другого места.
Я вытаскиваю из-под обломков ноги Брауни, а потом мы
улыбаемся друг другу. Они все еще скованны, но цепи уже не прикреплены к стене.
- Как ты это сделал? - с трепетом спрашивает меня Брауни.
- Ну, я должен дать тебе шанс влюбиться - так что ты тоже
можешь стать несчастной, как и любой из нас, - отвечаю я, пытаясь передвинуть
ноги.
Мне удается переместить левую ногу, но, когда я понимаю, что
оба моих колено, все еще раздроблены в кашу, мне приходится остановиться. Я все
еще не могу ходить, я даже встать не могу.
- Хорошо, что ты мудрая задница, пойдем, - говорит она,
становясь на колени, а затем поднимаясь на ноги.
Она наклоняется и подхватывает меня на руки словно
маленького ребенка.
- Брауни, ты работаешь? - шепчу ей на ухо я. - Знаешь,
сильные женщины не особо в моде, но сейчас это может быть достаточно
сексуально.
- Заткнись Маркс! Ты слишком много говоришь, - шепчет она, в
то время как ее крылья бабочки с трудом поднимают нас с пола.
Она несет нас к ступенькам. Мы остановились на узкой
каменной лестницы, ведущей по спирали вверх. Мы оба в страхе смотрели друг на
друга Это единственный выход - но там этот ужасный монстр, который скорее всего
где-то там, вероятней всего отрывает хвост у щенка.
- Что будем делать? - шепчу ей я.
- Молиться, - шепчет в ответ она, хватая свою длинную цепь.
- Я о том, что нас ждет впереди, - признаюсь я.
Она протягивает мне цепь, чтобы держать ее так, чтобы она не
волочилась по земле. Она перекреплена к цепи между манжетами на щиколотках. Я
не представляю, как мы снимем их с нее, но поскольку она может использовать
свои крылья, мы можем выяснить это позже. Со мной на руках она взлетает и
медленно начинает подниматься вверх по лестничной спирали. Она теряет равновесие
и врезается в стену. Брауни не бросает меня, а прижимает еще сильнее.
- Прости, но ты просто огромный - ты чертов гигант, -
бормочет она.
Думаю, у нее головокружение и боли, но она пытается скрыть
это от меня, потому что она такая же упрямая, как Рыжик.
- Все ок, - пытаясь не морщится, говорю я. - Мне просто показалось,
что я у тебя в кармане.
- Ауч, это звучит больно, - поднимаясь по лестнице, шепчет
она.
- Я с этим и не спорю, - с мрачной улыбкой, тихо шепчу я.
На секунду лицо Брауни покидает напряжение. По мере того,
как мы приближаемся к вершине, воздух становиться все грязнее и горячее. Это
может быть потому, что мы выходим из подвала, или потому, что мы приближаемся к
человеку-печи. Я не могу сказать точно. Это место пахнет как нравиться ему -
так пахнет газовая плита перед тем, как ее зажигают.
Когда мы почти уже добрались до последней ступеньки, Брауни
останавливается, ставит меня на ноги и отталкивает к стене таким образом, чтобы
я не слетел вниз. Она прикладывает палец к губам, затем указывает на себя, а
потом на порог лестницы. Я киваю, а она подпрыгивает вверх, чтобы подняться. Как
можно тише протягиваю ее цепи. Когда она приближается к вершине, я протягиваю
руку и сжимаю ее ладонь, не желая, чтобы она шла туда одна. Она отвечает мне
тем же, а затем исчезает в дверном проеме.
Я прислоняюсь головой к стене и закрываю глаза,
прислушиваясь к тому, что происходит наверху. Там тихо. Жутко тихо. Проходят
минуты, но ничего не происходит. Может быть, она нашла выход и пошла за
помощью.
Я слышу скрежет цепи, а затем начинаю задыхаться. Воздух
становиться мягким... я открываю глаза и изо всех сил стараюсь преодолеть
последние ступеньки. Я ползу по лестничной площадке, волоча за собой свои
бесполезные ноги и, наконец, добираюсь до вершины лестницы.
Смотрю на верх и вижу, что Брауни подвешена на этой длинной
цепи, туго обернутые вокруг нее, лишая ее воздуха. Она парит в центре церкви,
бледная и сломанная, в попытке перевести дыхание она откидывает голову назад, пока
цепи обвивают ее как питон. Должно быть, он использует на ней свою магию,
потому что кроме воздуха ее ничего не держит.
- НЕТ! - кричу я, изо всех сил стараясь удержаться на ногах,
но все равно не могу дотянуться до нее, я задыхаюсь, мне не хватает воздуха.
Надо мной появляется слезливый ублюдок Ифрит, в его
золотисто-карих глазах виден огонь, как будто отражают мерцание костра.
- Рассел, - шипит он, хватая меня за шею и притягивая к
своему лицу.
- Отпусти ее, -рычу я, хватаясь своими руками за его, и
пытаясь заставить его отпустить меня.
- Меня бесит, когда ты говоришь: «Рассел».
- Ты никогда не говорил мне того, что я действительно хочу
услышать, - произносит он своим мерзким голосом, ложа свою руку на мое горло и
говоря на своем языке Ифритов.
Я открываю рот, чтобы послать его к черту, но мой голос
больше не работает. Он его выключил.
- Так-то лучше, - вздыхает он.
Я в ярости откидываю голову назад и врезаюсь своим лбом в
его. Он иронически одаривает меня своим дыханием, которое чувствуется на моей
коже как паяльная лампа, поджаривая волоски на моей коже и взывая запах горящей
плоти
Я кричу, но из меня не вырывается ни звука. Корчусь, когда
обожженный участок кожи начинает покрываться волдырями. Ифрит выпрямляется и
начинает за крыло волочить меня по проходу церкви.
По среди комнаты все еще левитирует Брауни, ее кожа становиться
бледнее, а губы синеют.
Ифрит швыряет меня на алтарь. Я пытаюсь не смотреть на него,
в то время как он ходит передо мной.
- Рассел, я пришел сказать тебе, что она почти здесь, моя
Алия. Знаешь, что означает это имя? Оно означает Небо. Соответствующие, не
правда ли? Ты знаешь, что это значит, Рассел? - с самодовольной улыбкой спрашивает
он. - Ты мне больше не нужен, - со счастливой ухмылкой говорит он. Его черные
волосы и загорелая кожа делают его похожим на какую-нибудь модель с обложки
журнала, а не на палача.
Если я снова когда-нибудь увижу изображения дьявола, он
будет выглядеть так же, как этот монстр. Я отворачиваюсь от него, чтобы
посмотреть на статуи святых, которые стали свидетелями множества бесчеловечных
жертв, которые в последние несколько дней здесь произошли.
Его губы растягиваются в радостной улыбке.
- Рассел, как ты хочешь, чтобы я тебя убил? - с издевкой произнося
мое имя, спрашивает он.
- Но так как ты отказался сотрудничать со мной, это должна
быть медленная смерть, так что я доложен сделать ее как можно болезненней. Тебе,
кажется, нравиться гореть - так что, начнем? - спрашивает он.
Задыхаясь от бессилия, я отворачиваюсь от него. Когда за
спиной Ифрита я вижу самую красивую статую, которую я когда-либо видел, мои
глаза начинают сиять. Ее мраморно белое лицо просто совершенно - это лицо
любимой. Когда в следующее мгновение статуя оживает, теряя свою каменную
структуру, и вокруг нее появляются ангельские крылья - у меня перехватывает
дыхание. Ангельская статуя теряет большую часть своей каменной структуры,
превращаясь в мягкое свечение ангельской кожи, она беззвучно берет золотой посох,
прикрепленный к руке статуи. Подобно мечу, мраморная рука Эви вонзает золотое
распятие прямо в спину Ифрита, пронзая его насквозь. Ее губы искривляются в
усмешке.
- Давай начнем твой конец с этого, ты согласен? - сквозь
зубы шипит Эви, проворачивая распятие в теле Ифрита, а затем выдергивая его и
из образующийся дыры, начинает литься его горячая кровь.
